К двенадцати часам все было готово, и, снарядив запалами бомбы, парочка отправилась на штурм города. Первой жертвой должен был стать стадион, расположенный на берегу реки Гарб.

К половине второго, когда начинался бейсбольный матч, Чак уже успел установить три зажигательные бомбы и одну фугасную: две зажигательные на закрытых трибунах, а третью – на открытой; фугасную он не мудрствуя лукаво опустил в урну для мусора, стоявшую в довольно тесной арке при входе. Глухой подсчитал, что игра закончится около половины пятого. Бомба была отрегулирована так, чтобы запал сработал без четверти пять: он рассчитывал на то, что взрыв этот создаст панику среди покидающих стадион зрителей, тем более что к этому моменту на трибунах будет полыхать уже три пожара. Для большего эффекта он велел Чаку перерезать шланги пожарных рукавов, если, конечно, они попадутся ему там под руку. Чак без лишних хлопот проделал это и сейчас хотел одного: побыстрее смыться со стадиона, пока его никто не застукал на месте преступления.

После этого в чемодане Чака осталось восемь бомб. Он еще раз сверился с двумя картами, помеченными его именем в правом верхнем углу, и быстро направился дальше. Следующим объектом был кинотеатр на Стеме. Он приобрел билет в кассе, быстро прошел на балкон зрительного зала и снова сверился с картой. На ней двумя крестами были обозначены места, где должна быть заложена взрывчатка – прямо над колонной, поддерживавшей балкон. А совсем рядом с окошечком в аппаратную он пристроил вторую бомбу. Если она взорвется, то там загорится еще и пленка, и вспыхнет отличный пожар. Конечно, самое главное было обрушить балкон, но глухой был совсем не прочь вызвать и побочные разрушения. В коридоре, ведущим к балкону, Чак быстро оглянулся и перерезал пожарные шланги. После этого он торопливо покинул кинотеатр. Глянув на часы, он обнаружил, что уже половина третьего. Черт побери, ему придется поторапливаться, если он собирается попасть на паром, отчаливающий в пять минут пятого.

Теперь у него оставалось всего шесть бомб.

Согласно плану глухого, три из них он должен был подложить на железнодорожном вокзале: зажигательную – в камере хранения, фугасную – на рельсах подходящего скорого из Чикаго (по расписанию он прибывает в десять минут пятого), а еще одну фугасную под стойкой справочного бюро.

Остальные три бомбы Чак мог разместить по собствен – ному усмотрению, но только в южной части района. Глухой посоветовал одну зажигательную подложить в вагон метро, а фугаску – на открытом рынке на Чаймент-авеню, однако окончательный выбор оставил за Чаком, которому предстояло действовать по обстоятельствам.

– А почему бы мне не подложить их там, где не особенно много народа? – задал вопрос Чак.

– Ну, это было бы просто глупо, – сказал глухой.

– Послушайте, но ведь главной нашей задачей является взять банк.

– Ну и что?

– Так зачем нам подкладывать все эти наши подарки именно в тех местах, где от них может пострадать так много людей?

– А где же вы предпочли бы разложить их? В каком-нибудь брошенном складе?

– Ну, нет, конечно, но...

– Я что-то никогда не слыхал о панике, которая могла бы возникнуть в пустом помещении, – едко заметил глухой.

– И все-таки... Черт побери, ну а если нас поймают? Ведь тогда нам точно пришьют убийство, а это уже не какое-то там ограбление, так ведь? Обвинять-то нас будут в убийстве!

– Ну и что?

– Послушайте, я, конечно, понимаю, что есть сколько угодно парней, которые готовы перерезать глотку даже родной матери ради горсти мелочи, но...

– Прошу не относить меня к таким парням, – холодно возразил ему глухой. – И кстати, позвольте напомнить, что на кону сейчас стоят два с половиной миллиона долларов. – Он помолчал немного и, выдержав паузу, спросил: – Вы хотите заявить о том, что выходите из игры, да, Чак?

Нет, выходить из дела Чак не собирался. И сейчас он бодро шагал по направлению к железнодорожному вокзалу с изрядно полегчавшим чемоданом в руке. Ему хотелось как можно скорее разделаться со всем этим и наконец-то почувствовать себя свободным. Ему совсем не улыбалось оказаться где-нибудь южнее “Коммерческого банка”, когда на часах пробьет четыре. Если все пойдет так как наметил глухой, весь этот район превратиться в самый настоящий сумасшедший дом, а Чак отнюдь не горел желанием оказаться впутанным в такую заварушку.

Нефтеочистительный завод расположился на берегу реки Дикс на самой южной оконечности острова Айсола. Папаша подошел к его главным воротам и, сунув руку в карман, добыл оттуда жетон детектива, которым снабдил его глухой. Он небрежно помахал им перед охранником, тот так же небрежно кивком велел ему проходить, и Папаша не торопясь прошел через ворота, а потом приостановился, чтобы свериться с расставленными на схеме крестиками. После этого он уверенно направился к инструментальному складу, что разместился сразу же за административным зданием. Инструментальный склад, помимо запаса всяких там дрелей, пил, молотков или отверток, надежно хранил под своей крышей несколько дюжин канистр с нитрокраской, скипидаром и всякими растворителями. Папаша отворил дверь склада и опустил одну из фугасных бомб в картонную коробку для мусора. Коробка стояла у самого входа. Потом он спокойно затворил за собой дверь и направился к конторке нарядчика возле огромной нефтеналивной цистерны.

На часах было без четверти два, когда, разместив четыре бомбы на территории нефтеочистительного завода, он приветливо помахал рукой охраннику, взял такси и направился к предприятию, которое находилось примерно в сорока кварталах отсюда, на берегу реки Дикс. Трубы его круглосуточно коптили небо города. Над въездом красовалась вывеска “Восточная электростанция”. Она снабжала током примерно семьдесят процентов домов и предприятий, расположенных на юге территории Восемьдесят седьмого полицейского участка.

Ровно в три часа дня были закрыты двери в старом здании “Коммерческого банка”.

Мистер Уэсли Гэннли, председатель правления банка, с некоторой грустью наблюдал за переездом в новое здание, только что возведенное на территории торгового центра. Едва последний служащий покинул контору, он направился в хранилище, откуда вооруженная охрана должна была перенести всю банковскую наличность – два миллиона триста пятьдесят три тысячи четыреста двадцать долларов и семьдесят четыре цента. У входа уже ждал бронированный автомобиль для транспортировки ценностей.

Мистер Гэннли считал, что это очень недурно придумано – сразу же перевезти на новое место такую кучу денег.

Обычно в его банке держали под рукой примерно восемьсот тысяч, а по пятницам, в день выдачи зарплаты – миллион с четвертью. Однако приходилось учитывать, что многие фирмы предпочитают выплачивать жалование раз в две недели, а есть и такие, которые выдают еще и месячные премии. И на этот раз весьма удачно получилось, что тридцатое апреля выпало на последний день месяца, да еще накануне пятницы, потому-то в банке сейчас и оказалось столько денег. Это обстоятельство, надо сказать, пришлось очень по душе мистеру Гэннли, и он тщательно следил, чтобы переезд совершился именно сегодня и побыстрее. Да, это действительно удачно, что на новом месте банк откроется, имея столь солидную наличность.

Он вышел на тротуар и наблюдал теперь за тем, как охранники укладывали в машину деньги. Сквозь замызганные окна своей мастерской на втором этаже Дэйв Раскин тоже с нескрываемым интересом следил за этой операцией, а затем, сделав солидную затяжку дымом изжеванной сигары, отвернулся от окна и принялся столь же увлеченно следить за глубоким вырезом халата Маргариты.

К половине четвертого 2 353 420 долларов и 74 цента были аккуратно уложены на полках неприступного хранилища в новеньком здании банка. Подчиненные мистера Гэннли оживленно принялись осваивать свои рабочие места, и казалось, что все в этом мире обстоит просто великолепно.

Ровно в четыре часа пополудни глухой начал последнюю серию телефонных звонков.